четверг, 31 декабря 2009 г.
Я стою с спортивной сумкой
Я стою с спортивной сумкой
С головы до ног в пыли дорог.
Я стою с спортивной сумкой.
Кто бы меня таким представить мог.
До автобуса минут пятнадцать –
Мне никто уже не позвонит.
До автобуса минут пятнадцать –
Телефон в кармане мертвым грузом лежит.
Тебе огромное спасибо,
Что пришла меня проводить.
Огромное душевное – спасибо.
Только, нечем мне тебе отплатить.
Ты хочешь узнать, что мне надо для счастья –
- Просто дорожная пыль.
Ну, зачем тебе знать, что мое счастье –
Кружка горячего чая – бродячая быль, -
Что без сумки себя не представлю,
Как без трасс нашу страну.
Что без дороги себя не представлю,
Поймешь ли ты это ну?
А дорога – из Ниоткуда,
И ведет она в Никуда,
Моя началась вот отсюда.
- Но куда приведет? – Все равно мне куда.
Вот пятнадцать минут проходят –
На рейс посадка уже началась.
Пятнадцать минут в память уходят –
Я ушел. На рейс посадка уже началась.
В череде событий и ошибок
В череде событий и ошибок
Так боюсь тебя я потерять.
И поэтому теряю.
Номер твой я набираю:
«Слышишь? Слышишь –
Вылетаю!» Но для сети не доступен
Я опять в метро ныряю
И по схеме вновь гадаю,
Тот ли я маршрут-то выбираю –
Вдруг опять минут пятнадцать прогадаю.
Вроде, тот, а, значит, успеваю.
«Слышишь? Все же успеваю, успеваю!»
«Мне билет в одни конец,
И багажный мне не нужен».
«За плечами? Да под ноги положу –
Он совсем не перегружен».
В потертом рюкзаке –
Лишь старый ноутбук,
И это здорово, что на прощанье
Мне никто не тянет рук –
Я так люблю.
И чтоб меня не провожали.
Я не люблю
Притворных ваших мук.
Ну, есть я – нет меня –
Для вас совсем не важно,
А важно…но об этом промолчу –
«В дороге я» - а, значит,
Все прекрасно,
А, значит, не задул
Надежды я свечу.
В суете городов
В суете городов,
В бесконечности вокзала
На перроне пустом
Ты меня ждала?
Ты меня там потеряла.
Я бежал, я хотел
Быть всегда с тобою рядом,
Но не знал я тогда,
Что жизнь со мной для
Тебя лишь будет адом.
Не сошлись –
Разошлись на пол дороги.
Хорошо. Хорошо –
Видно есть на свете боги.
На тебя я не злюсь –
Ты меня за все простила,
Что поделать, и ты
Первый раз тогда любила.
Будем помнить с тобой
Этот танец под дождем –
На губах у тебя ярко-алая помада.
….
«Наконец позвонил,
Не поверишь, Аркаш, но я очень рада!»
Идет посадка на рейс
Идет посадка на рейс –
Все остальное не важно.
Идет посадка на рейс –
Я уезжаю – прости.
И все, что будет потом,
И то, что было однажды,
Все смоет с тебя,
Все смоет летним дожем.
Идет посадка на рейс –
К вагону ты не ходи.
Идет посадка на рейс –
Ну, уходи, уходи.
Тебя простил я давно –
Но уезжаю сейчас.
Поверь, что все решено,
Все решено. Безвозвратно
Идет посадка на рейс.
На прощенье целуются пары.
Идет посадка на рейс –
Уехал я навсегда.
В вагоне все как всегда –
В вагоне утро и вечер,
Вагон ЄAaэто мой дом –
И рядом нету тебя.
Идет посадка на рейс
Идет посадка на рейс –
Все остальное не важно.
Идет посадка на рейс –
Я уезжаю – прости.
И все, что будет потом,
И то, что было однажды,
Все смоет с тебя,
Все смоет летним дожем.
Идет посадка на рейс –
К вагону ты не ходи.
Идет посадка на рейс –
Ну, уходи, уходи.
Тебя простил я давно –
Но уезжаю сейчас.
Поверь, что все решено,
Все решено. Безвозвратно
Идет посадка на рейс.
На прощенье целуются пары.
Идет посадка на рейс –
Уехал я навсегда.
В вагоне все как всегда –
В вагоне утро и вечер,
Вагон ЄAaэто мой дом –
И рядом нету тебя.
Идет посадка на рейс
Идет посадка на рейс –
Все остальное не важно.
Идет посадка на рейс –
Я уезжаю – прости.
И все, что будет потом,
И то, что было однажды,
Все смоет с тебя,
Все смоет летним дожем.
Идет посадка на рейс –
К вагону ты не ходи.
Идет посадка на рейс –
Ну, уходи, уходи.
Тебя простил я давно –
Но уезжаю сейчас.
Поверь, что все решено,
Все решено. Безвозвратно
Идет посадка на рейс.
На прощенье целуются пары.
Идет посадка на рейс –
Уехал я навсегда.
В вагоне все как всегда –
В вагоне утро и вечер,
Вагон ЄAaэто мой дом –
И рядом нету тебя.
суббота, 19 декабря 2009 г.
Под звуки струн
Под звуки струн –
Под шум дождя
Иду туда, куда нельзя.
Иду туда, куда нельзя.
Куда нельзя.
Ушел. И все –
И нет меня –
И скоро будет тишина.
И скоро будет тишина –
Лишь тишина.
Была ведь ночь –
Была гроза –
От сигарет болят глаза.
От сигарет болят глаза.
Болят глаза.
Но скоро новый день придет –
Усталость мигом заберет.
И будет се наоборот.
И будет все наоборот.
Наоборот.
Я под дождем иду вперед –
Не важно, как меня он бьет.
С пути он точно не свернет.
С пути он точно не свернет.
Нет, не свернет.
Что впереди –
Что позади –
Без пешек ничто ведь короли.
Без пешек ничто ведь короли.
Ничто ведь короли.
Прошел и дождь –
Прошла гроза –
И светит света полоса.
И светит света полоса.
На небе света полоса.
Была ведь ночь –
Была гроза –
От сигарет болят глаза.
От сигарет болят глаза.
Болят глаза.
Под шум дождя
Иду туда, куда нельзя.
Иду туда, куда нельзя.
Куда нельзя.
Ушел. И все –
И нет меня –
И скоро будет тишина.
И скоро будет тишина –
Лишь тишина.
Была ведь ночь –
Была гроза –
От сигарет болят глаза.
От сигарет болят глаза.
Болят глаза.
Но скоро новый день придет –
Усталость мигом заберет.
И будет се наоборот.
И будет все наоборот.
Наоборот.
Я под дождем иду вперед –
Не важно, как меня он бьет.
С пути он точно не свернет.
С пути он точно не свернет.
Нет, не свернет.
Что впереди –
Что позади –
Без пешек ничто ведь короли.
Без пешек ничто ведь короли.
Ничто ведь короли.
Прошел и дождь –
Прошла гроза –
И светит света полоса.
И светит света полоса.
На небе света полоса.
Была ведь ночь –
Была гроза –
От сигарет болят глаза.
От сигарет болят глаза.
Болят глаза.
понедельник, 9 ноября 2009 г.
В дорогу
Проводи-ка меня, мать, проводи.
А вернусь ли назад, не знаю.
Проводи-ка меня, мать, проводи.
Ты же видишь, как я здесь пропадаю:
Надо бы что-то взять – поменять;
Да и струны пора б подтянуть,
Но приходит вечер опять,
И перед сном двести пятьдесят капель
на грудь,
Чтобы спокойно до обеда
проспать,
Чтобы мысли непокорные
гнать,
Чтобы стихов поменьше
писать,
Чтобы меньше думать –
страдать.
Проводи-ка меня, мать, проводи –
Не проси меня ты скоро вернуться.
Ухожу на просторы страны,
Чтобы реальностью заснуть – не проснуться.
А реальность, как сумбурный кошмар,
От которого никуда не деться,
Как от тих назойливых шм…
Что за деньги готовы…и не только раздеться.
Призирать я никого не могу –
Сам за те же деньги пишу, что мне скажут.
Попроси ты меня – помогу.
Но, придет время, - нас обоих накажут.
Так что, мама, меня проводи,
Не грусти, я прошу, дорогая.
И спокойно до дома иди –
Я вернусь, как всегда – обещаю!
А вернусь ли назад, не знаю.
Проводи-ка меня, мать, проводи.
Ты же видишь, как я здесь пропадаю:
Надо бы что-то взять – поменять;
Да и струны пора б подтянуть,
Но приходит вечер опять,
И перед сном двести пятьдесят капель
на грудь,
Чтобы спокойно до обеда
проспать,
Чтобы мысли непокорные
гнать,
Чтобы стихов поменьше
писать,
Чтобы меньше думать –
страдать.
Проводи-ка меня, мать, проводи –
Не проси меня ты скоро вернуться.
Ухожу на просторы страны,
Чтобы реальностью заснуть – не проснуться.
А реальность, как сумбурный кошмар,
От которого никуда не деться,
Как от тих назойливых шм…
Что за деньги готовы…и не только раздеться.
Призирать я никого не могу –
Сам за те же деньги пишу, что мне скажут.
Попроси ты меня – помогу.
Но, придет время, - нас обоих накажут.
Так что, мама, меня проводи,
Не грусти, я прошу, дорогая.
И спокойно до дома иди –
Я вернусь, как всегда – обещаю!
понедельник, 12 октября 2009 г.
Поэзия больших городов
Поэзия больших городов –
Бесконечная череда событий.
Давки на остановках маршруток, метро –
Театр, где ты главный герой, случайный зритель.
И все бегут от тебя,
Ну, а ты лишь мечту догоняешь.
А вечером в пустой квартире, один,
Остаток прожитого дня убиваешь.
Говоришь: так не будет всегда,
В очередной раз слово даешь,
Что все с утра поменяешь.
И довольный собою заснешь –
Но будильник – вот он – играет.
И снова скитанье по кругу,
Где все за тебя решено –
Хочешь жизнь изменить понемногу –
И сам знаешь, как это смешно.
пятница, 9 октября 2009 г.
У порога
Проводи-ка меня, мать, проводи.
А вернусь ли я назад, не знаю.
Проводи-ка меня, мать, проводи.
Ты же видишь, как я здесь пропадаю:
Надо бы что-то взять – поменять;
Да и струны пора б подтянуть,
Но приходит вечер опять,
И перед сном двести пятьдесят капель
на грудь,
Чтобы спокойно до обеда
проспать,
Чтобы мысли непокорные
гнать,
Чтобы стихов поменьше
писать,
Чтобы меньше думать –
страдать.
Проводи-ка меня, мать, проводи –
Не проси меня ты скоро вернуться.
Ухожу на просторы страны,
Чтобы реальностью заснуть – не проснуться.
А реальность, как сумбурный кошмар,
От которого никуда не деться,
Как от тих назойливых шм…
Что за деньги готовы…и не только раздеться.
Призирать я никого не могу –
Сам за те же деньги пишу, что мне скажут.
Попроси ты меня – помогу.
Но, придет время, - нас обоих накажут.
Так что, мама, меня проводи,
Не грусти, я прошу, дорогая.
И спокойно до дома иди –
Я вернусь, как всегда – обещаю!
А вернусь ли я назад, не знаю.
Проводи-ка меня, мать, проводи.
Ты же видишь, как я здесь пропадаю:
Надо бы что-то взять – поменять;
Да и струны пора б подтянуть,
Но приходит вечер опять,
И перед сном двести пятьдесят капель
на грудь,
Чтобы спокойно до обеда
проспать,
Чтобы мысли непокорные
гнать,
Чтобы стихов поменьше
писать,
Чтобы меньше думать –
страдать.
Проводи-ка меня, мать, проводи –
Не проси меня ты скоро вернуться.
Ухожу на просторы страны,
Чтобы реальностью заснуть – не проснуться.
А реальность, как сумбурный кошмар,
От которого никуда не деться,
Как от тих назойливых шм…
Что за деньги готовы…и не только раздеться.
Призирать я никого не могу –
Сам за те же деньги пишу, что мне скажут.
Попроси ты меня – помогу.
Но, придет время, - нас обоих накажут.
Так что, мама, меня проводи,
Не грусти, я прошу, дорогая.
И спокойно до дома иди –
Я вернусь, как всегда – обещаю!
среда, 2 сентября 2009 г.
дожди
За то время, пока меня не здесь не было, в жизни произошли некоторые перемены, которые повлекли изменения во взглядах на жизнь и, соответственно, в творчестве
Вы знаете, как пахнет тишина,
Когда в разгар веселья
Казенная улыбка так тесна,
А смех, как пытка,
Когда в бокале нет вина,
Коньяк не пьется,
Кругом жара,
И то, что было, не вернется?
И с неба дождь.
Как будто плачет обо мне,
О неустроенной судьбе,
О переменах, городах,
Разбитых в прах мечтах,
Ветрах.
Но это слезы наши, пацаны,
И девочек, что обежали мы,
Не тех, кого мы гнали не любя,
А тех, кто с нами был день ото дня,
Прощая вновь и вновь, в душе не потерял огня,
Не тех, кто много говорил,
А тех, кто с нами просто был.
пятница, 6 февраля 2009 г.
* * *
Я родился в великой державе –
Так учили нас школа, семья.
И гордился, я знаю, по праву,
Что в космос первого человека отправляла Родная земля.
Было чему гордится –
И на горизонте маячил двухтысячный год.
Угораздило же родится
В самый пик перестройки хлопот.
Это время…его не забудешь –
Хоть и переврали о нем ни раз.
Странно звучала фраза: «Третьем будешь?»
Хоть и был Мишаней подписан указ.
А партийные боссы павлинами просто ходили –
Все для них: и водка на столе, не первач.
И очереди за хлебом километровые были,
Как на войне: хоть смейся, хоть плачь.
А потом началось – не опишешь словами,
И вряд ли с трезвой головы-то поймешь –
Это было время пьяное нами,
И тогда налетел я на нож.
Но дули ветра, перемены неся –
Приятно ли к ним быть причастным?
Когда рушится привычная жизнь просто вся,
Легко ли тогда быть безучастным?
А ветра подули крутые,
Их волнами уже не гасить.
И мысли все были простые:
Как бы дальше голову на плечах бы носить?
И как крысы с корабля,
Почуяв близкий крах, бежали
Туда, где грезится земля.
И кто быстрей. Хвосты поджали…
То было девяносто трети год. Вы вспомнили тогда,
Как браво угрожали парнишке,
Что не смог терпеть весь ваш продажный род
Как вы его тогда с землей ровняли,
Что, мол, обратно к вам же приползет.
И на собраниях его вы разбирали –
Не напрягайтесь – не вспомните теперь:
Газеты из архива те изъяли –
Не дай Бог разозлиться новой власти зверь.
И вот вы либералы, дермократы –
Не вспомнить всех цветов –
На шее – цепи, на пальчиках – камней караты,
И подписи уж господин, а не какой-то тов.
Как быстро идеалы вы свои продали,
И по-другому называете верхи!
А пустыри у райкомов под церкви вы отдали –
Помолитесь, мол, за наши грехи.
Но все не однозначно, я-то знаю,
И как мог о людях я судить?
Если, что творится со мной, я плохо понимаю,
Как могу за других говорить?
Сомненья рвут душу на части.
Из нутрии тревога гложет.
Конечно, все модно поменять – все дело-то во власти.
Да только вот: она что может?
Раз те же лица
Под новыми портретами сидят.
Конечно, все бросить и напиться,
Но только кто этому будет рад?
Так учили нас школа, семья.
И гордился, я знаю, по праву,
Что в космос первого человека отправляла Родная земля.
Было чему гордится –
И на горизонте маячил двухтысячный год.
Угораздило же родится
В самый пик перестройки хлопот.
Это время…его не забудешь –
Хоть и переврали о нем ни раз.
Странно звучала фраза: «Третьем будешь?»
Хоть и был Мишаней подписан указ.
А партийные боссы павлинами просто ходили –
Все для них: и водка на столе, не первач.
И очереди за хлебом километровые были,
Как на войне: хоть смейся, хоть плачь.
А потом началось – не опишешь словами,
И вряд ли с трезвой головы-то поймешь –
Это было время пьяное нами,
И тогда налетел я на нож.
Но дули ветра, перемены неся –
Приятно ли к ним быть причастным?
Когда рушится привычная жизнь просто вся,
Легко ли тогда быть безучастным?
А ветра подули крутые,
Их волнами уже не гасить.
И мысли все были простые:
Как бы дальше голову на плечах бы носить?
И как крысы с корабля,
Почуяв близкий крах, бежали
Туда, где грезится земля.
И кто быстрей. Хвосты поджали…
То было девяносто трети год. Вы вспомнили тогда,
Как браво угрожали парнишке,
Что не смог терпеть весь ваш продажный род
Как вы его тогда с землей ровняли,
Что, мол, обратно к вам же приползет.
И на собраниях его вы разбирали –
Не напрягайтесь – не вспомните теперь:
Газеты из архива те изъяли –
Не дай Бог разозлиться новой власти зверь.
И вот вы либералы, дермократы –
Не вспомнить всех цветов –
На шее – цепи, на пальчиках – камней караты,
И подписи уж господин, а не какой-то тов.
Как быстро идеалы вы свои продали,
И по-другому называете верхи!
А пустыри у райкомов под церкви вы отдали –
Помолитесь, мол, за наши грехи.
Но все не однозначно, я-то знаю,
И как мог о людях я судить?
Если, что творится со мной, я плохо понимаю,
Как могу за других говорить?
Сомненья рвут душу на части.
Из нутрии тревога гложет.
Конечно, все модно поменять – все дело-то во власти.
Да только вот: она что может?
Раз те же лица
Под новыми портретами сидят.
Конечно, все бросить и напиться,
Но только кто этому будет рад?
четверг, 29 января 2009 г.
Ряд поэтов
Ряд поэтов предо мной:
Каждый в рамочке на месте,
Каждый знает о своем,
Каждый помнит о невесте,
Каждый смотрит на меня,
Говорит извечно мудро…
Зеркала, и тень…и ночь…
Но когда? Когда ты утро?
Мотылек сгорит быстрей,
Чем до лампочки коснется.
Вот и я бегу скорей,
Только утро не начнется.
В темноте, как кот слепой,
В зеркала стучусь я больно,
И, конечно, руки в кровь
Разрезаю я невольно.
Ряд поэтов предо мной:
Кто писал, а кто-то пишет
За высокой каменной стеной.
Все равно свободой дышит,
Той, что смяли, отобрали
Да закрыли на замок,
Идеалы поменяли,
Чтоб писать уже не мог.
Но поэт еще философ,
Рассуждает между строк,
Как он в Зеркалах Души блуждает.
Он, закрытый на замок.
И он утро приближаетПолдня мысли новый срок.
Каждый в рамочке на месте,
Каждый знает о своем,
Каждый помнит о невесте,
Каждый смотрит на меня,
Говорит извечно мудро…
Зеркала, и тень…и ночь…
Но когда? Когда ты утро?
Мотылек сгорит быстрей,
Чем до лампочки коснется.
Вот и я бегу скорей,
Только утро не начнется.
В темноте, как кот слепой,
В зеркала стучусь я больно,
И, конечно, руки в кровь
Разрезаю я невольно.
Ряд поэтов предо мной:
Кто писал, а кто-то пишет
За высокой каменной стеной.
Все равно свободой дышит,
Той, что смяли, отобрали
Да закрыли на замок,
Идеалы поменяли,
Чтоб писать уже не мог.
Но поэт еще философ,
Рассуждает между строк,
Как он в Зеркалах Души блуждает.
Он, закрытый на замок.
И он утро приближаетПолдня мысли новый срок.
Я очень часто спотыкаюсь на стихах
Я очень часто спотыкаюсь на стихах,
Летят к чертям все правила, все нормы,
И по листу карандаш блуждает второпях,
Как взгляд, который ищет, а вокруг лишь морды, морды, морды!
Я так устал в стране всеобщего вранья
Надеяться на робкий лучик света!
Я так устал среди всеобщего ворья
Надеяться избавиться от бреда!
Свобода – это ерунда,
Когда корабль посажен на мели,
И понимаешь так слегка,
Какие открываешь двери!
И снова за столом немного света!
И снова батарея кружек под рукой!
На лист слова ложатся, но ВСЕ НЕ ЭТО!
Да что же происходит-то со мной!
Я часто забываю о размерах,
Я груб и зол – такое не проходит.
А нас растили на «классических» примерах,
Но как же в мир-то новое приходит?
«Свободу» - требовали те,
Которые застенок не видали!
Свободу мы искали в темноте,
Смотря из-за решеток вдали!
Я очень часто спотыкаюсь на словах,
Которые родились, но застряли в горле,
Они уже засели в головах,
Но скажем их поодиночке, в хор ли?
…Погашен свет! И карандаш излома!
Но «новый» день уже настал!
Он нам покажет, где мир наш переломан
И то, что ищущий во тьме искал!
Летят к чертям все правила, все нормы,
И по листу карандаш блуждает второпях,
Как взгляд, который ищет, а вокруг лишь морды, морды, морды!
Я так устал в стране всеобщего вранья
Надеяться на робкий лучик света!
Я так устал среди всеобщего ворья
Надеяться избавиться от бреда!
Свобода – это ерунда,
Когда корабль посажен на мели,
И понимаешь так слегка,
Какие открываешь двери!
И снова за столом немного света!
И снова батарея кружек под рукой!
На лист слова ложатся, но ВСЕ НЕ ЭТО!
Да что же происходит-то со мной!
Я часто забываю о размерах,
Я груб и зол – такое не проходит.
А нас растили на «классических» примерах,
Но как же в мир-то новое приходит?
«Свободу» - требовали те,
Которые застенок не видали!
Свободу мы искали в темноте,
Смотря из-за решеток вдали!
Я очень часто спотыкаюсь на словах,
Которые родились, но застряли в горле,
Они уже засели в головах,
Но скажем их поодиночке, в хор ли?
…Погашен свет! И карандаш излома!
Но «новый» день уже настал!
Он нам покажет, где мир наш переломан
И то, что ищущий во тьме искал!
В кабинетах, пропитанных пылью
В кабинетах, пропитанных пылью,
Год за годом умирали стихи,
Их пытали, их рвали на части,
И в корзину кидали с горячей руки.
Нестандартные мысли кабинетных пугали,
Молодых великими тыкали с кабинетной своей высоты.
Сколько будущие великие поэты горя-то мыкали,
Но все равно – ночами писали стихи.
И с колен поднимались с натугой,
Отпирали с лица плевки.
Очень часто рвали рубаху с подпругой,
Никогда не думали, что однажды станут они велики.
А в кабинетах, где все неживое,
Ото всюду влечет стариной,
Говорили, что все в развитии,
Все движется под этой луной.
Но стихи превращали в формальность – не более,
Крик души – в связку слов.
А поэты работали более,
Доживая свой век без снов.
Сложно смысл искать, где его не было,
Но находят, ей-богу, из пальца сосут
И лезут руками немытыми
В самое ценное – священный сердца сосуд.
“А вот здесь у вас литота, метафора?!”
Как математик отвечу – парабола тут!
Ну, не лезьте в стихи вы посредственно,
Пусть они своей жизнью живут!
Год за годом умирали стихи,
Их пытали, их рвали на части,
И в корзину кидали с горячей руки.
Нестандартные мысли кабинетных пугали,
Молодых великими тыкали с кабинетной своей высоты.
Сколько будущие великие поэты горя-то мыкали,
Но все равно – ночами писали стихи.
И с колен поднимались с натугой,
Отпирали с лица плевки.
Очень часто рвали рубаху с подпругой,
Никогда не думали, что однажды станут они велики.
А в кабинетах, где все неживое,
Ото всюду влечет стариной,
Говорили, что все в развитии,
Все движется под этой луной.
Но стихи превращали в формальность – не более,
Крик души – в связку слов.
А поэты работали более,
Доживая свой век без снов.
Сложно смысл искать, где его не было,
Но находят, ей-богу, из пальца сосут
И лезут руками немытыми
В самое ценное – священный сердца сосуд.
“А вот здесь у вас литота, метафора?!”
Как математик отвечу – парабола тут!
Ну, не лезьте в стихи вы посредственно,
Пусть они своей жизнью живут!
четверг, 15 января 2009 г.
Я смотрю в твое лицо
Я смотрю в твое лицо –
Я тебя не понимаю.
Говоришь, сам виноват.
За что? Но за что же, я не знаю.
Говоришь, что эгоист –
Что другими лишь играю.
Ты пойми, что я горю –
Я горю, и я сгораю,
Но иду всегда вперед,
Там где света вечно мало.
Но по мне пройдет нога,
Что за мною вслед шагала.
И улыбка на лице
В темноте блеснет оскалом,
О себе решит, как мудреце,
Раз легко прошел по скалам.
Мне не жалко тех высот,
Что берут мою кровью,
Только чем же занят тот,
Пока здесь я волком вою?
Без меня он не пойдет
В беспросветной темноте –
Он дорогу не найдет –
Вечно будут все не те.
Так прости, прошу, родная!
Грусть свою не задушу.
Все прекрасно понимаю –
О тебе одной пишу.
Я смотрю в твои глаза –
Я тебя не понимаю…
Я тебя не понимаю.
Говоришь, сам виноват.
За что? Но за что же, я не знаю.
Говоришь, что эгоист –
Что другими лишь играю.
Ты пойми, что я горю –
Я горю, и я сгораю,
Но иду всегда вперед,
Там где света вечно мало.
Но по мне пройдет нога,
Что за мною вслед шагала.
И улыбка на лице
В темноте блеснет оскалом,
О себе решит, как мудреце,
Раз легко прошел по скалам.
Мне не жалко тех высот,
Что берут мою кровью,
Только чем же занят тот,
Пока здесь я волком вою?
Без меня он не пойдет
В беспросветной темноте –
Он дорогу не найдет –
Вечно будут все не те.
Так прости, прошу, родная!
Грусть свою не задушу.
Все прекрасно понимаю –
О тебе одной пишу.
Я смотрю в твои глаза –
Я тебя не понимаю…
четверг, 8 января 2009 г.
Революция
Ангелам с неба пожары виднее,
Пожары виднее над нашей страной,
Где все пожелтело, а что-то сгорело,
А что-то зардело над грязной толпой.
Патрон досылая, в кого-то стреляя,
В кого-то стреляя, летим на коне.
Друзей вспоминая, врагов проклиная,
Врагов проклиная, совесть топим в вине.
Ее обгоняя, порой презирая,
Порой презирая, смерть на старой метле.
Нам ада не надо, нам рая не надо,
Наград нам не надо – пожить на Земле!
Представ пред Всевышним, попросим не много.
Попросим немного удачи для наших детей.
Чтоб не досталось им боле видеть огонь в чистом поле.
Видеть огонь в чистом поле и слышать:
«Клином в трещину бей!»
Пожары виднее над нашей страной,
Где все пожелтело, а что-то сгорело,
А что-то зардело над грязной толпой.
Патрон досылая, в кого-то стреляя,
В кого-то стреляя, летим на коне.
Друзей вспоминая, врагов проклиная,
Врагов проклиная, совесть топим в вине.
Ее обгоняя, порой презирая,
Порой презирая, смерть на старой метле.
Нам ада не надо, нам рая не надо,
Наград нам не надо – пожить на Земле!
Представ пред Всевышним, попросим не много.
Попросим немного удачи для наших детей.
Чтоб не досталось им боле видеть огонь в чистом поле.
Видеть огонь в чистом поле и слышать:
«Клином в трещину бей!»
Сегодня опять стреляли
Сегодня опять стреляли,
И кого-то убили – оно не впервой.
Ну, чего ты опять опечалился?
Мы в России живем с тобой.
Нам не ведомы угрызения совести.
Не понять что такое страх.
Ведь с тобою мы видели,
Как вешают людей на фонарных столбах.
Вот соседа сегодня повесили –
Значит завтра придут за мной.
Ну а мы пьяны и веселы,
Потому как еще одну ночь живем под луной!
И кого-то убили – оно не впервой.
Ну, чего ты опять опечалился?
Мы в России живем с тобой.
Нам не ведомы угрызения совести.
Не понять что такое страх.
Ведь с тобою мы видели,
Как вешают людей на фонарных столбах.
Вот соседа сегодня повесили –
Значит завтра придут за мной.
Ну а мы пьяны и веселы,
Потому как еще одну ночь живем под луной!
вторник, 6 января 2009 г.
На город как спускалась тень
На город как спускалась тень –
Тогда еще всесильный КГБ
Следил за нами сквозь прицелов линз.
А мы уже не верили в законы,
В друзей, в врагов и в звезды, и в погоны!
Не знали, сколько оставалось жить,
Не знали мы, кому теперь служить.
Но все по кругу ничего не изменилось,
И поколение свободой отравилось –
Все получили то, что и хотели!
И то, о чем и не мечтали!
В миг перед нами все раскрылись дали,
А мы не верили, чего-то ждали
Мы не поверили, что это уже было!
Что памятники тех кровавых лет с высоты на нас глядят!
Но время в голове забытые страницы освежило,
А поздно – новых идолов рабы боготворят!
Но хватит крови - АКМ заброшен под диваном!
А флаг трехцветный снова красным стал.
Спасибо, друг, что ты был где-то рядом
В тот день, когда у танка я стоял!
Тогда еще всесильный КГБ
Следил за нами сквозь прицелов линз.
А мы уже не верили в законы,
В друзей, в врагов и в звезды, и в погоны!
Не знали, сколько оставалось жить,
Не знали мы, кому теперь служить.
Но все по кругу ничего не изменилось,
И поколение свободой отравилось –
Все получили то, что и хотели!
И то, о чем и не мечтали!
В миг перед нами все раскрылись дали,
А мы не верили, чего-то ждали
Мы не поверили, что это уже было!
Что памятники тех кровавых лет с высоты на нас глядят!
Но время в голове забытые страницы освежило,
А поздно – новых идолов рабы боготворят!
Но хватит крови - АКМ заброшен под диваном!
А флаг трехцветный снова красным стал.
Спасибо, друг, что ты был где-то рядом
В тот день, когда у танка я стоял!
Зарисовка
Век уходящий, и век грядущий,
Не скажу, что живу в двадцать первом.
Видит Бог, что застрял в девяностых
С их романтикой и свободой,
Их причудами и природой.
Спать ложась с кем попало, неважно,
Просыпаюсь так часто с красоткой,
Из-за денег на всё согласной.
И сказать мне можно по праву,
Что не встречал я ещё нормальной
Женщины и душой, и телом прекрасной!
Да согласен. Ну, что же поделать,
Раз всю жизнь приемлю как данность.
Хоть сам из тех, кто познал виртуальность,
И кто путал мечту и реальность,
И ценил в этой жизни спонтанность.
Это было. Отрицать я не буду.
Но зачем в ларьках на вокзалах книжных
Буклеты продают о христианстве
Под обложкой с магией Вуду?
И возрождаются русских сказок герои,
Да только с западным всё прононсом.
Я стою на площади Смоленска главной
И смотрю, как орёл грациозный двуглавый
Отражается в звезде начищенной пятиконечной.
Да я болен серьёзно, головою, мой друг сердечный.
Мне не важно, что будет завтра,
Не желаю помнить, что было когда-то,
Но как хочется, право, братцы,
Восхищаться честью солдата!
Не скажу, что живу в двадцать первом.
Видит Бог, что застрял в девяностых
С их романтикой и свободой,
Их причудами и природой.
Спать ложась с кем попало, неважно,
Просыпаюсь так часто с красоткой,
Из-за денег на всё согласной.
И сказать мне можно по праву,
Что не встречал я ещё нормальной
Женщины и душой, и телом прекрасной!
Да согласен. Ну, что же поделать,
Раз всю жизнь приемлю как данность.
Хоть сам из тех, кто познал виртуальность,
И кто путал мечту и реальность,
И ценил в этой жизни спонтанность.
Это было. Отрицать я не буду.
Но зачем в ларьках на вокзалах книжных
Буклеты продают о христианстве
Под обложкой с магией Вуду?
И возрождаются русских сказок герои,
Да только с западным всё прононсом.
Я стою на площади Смоленска главной
И смотрю, как орёл грациозный двуглавый
Отражается в звезде начищенной пятиконечной.
Да я болен серьёзно, головою, мой друг сердечный.
Мне не важно, что будет завтра,
Не желаю помнить, что было когда-то,
Но как хочется, право, братцы,
Восхищаться честью солдата!
Подписаться на:
Комментарии (Atom)